Елена Распопова: Искусство отвечать на вопросы

Когда мы говорим о хоровом коллективе, то в первую очередь вспоминаем о его руководителе, хормейстерах, певцах. За кадром порой остаются люди, работа которых хоть не видна зрителю, но не менее важна. О малоизвестной в нашей стране профессии менеджера хора портал «Корифей» поговорил с Еленой Распоповой — менеджером хора musicAeterna. 

Искусство отвечать на вопросы

— Как давно ты в musicAeterna?

— Около двух лет назад мне предложили работать инспектором оркестра. Я присутствовала на репетициях, контролировала соблюдение регламента, высылала расписания. Кроме того, я заказывала ноты, вела переписку с издательствами.

Спустя год главный хормейстер Виталий Анатольевич Полонский пригласил меня на должность менеджера хора. Обычно это подразумевает только бумажную работу. Но в нашем коллективе нет строгого разделения труда, когда за состав отвечает один человек, за начисление зарплаты — другой и т.д. Я отвечаю за всё, что касается хора, и мне это даже приятно: я вижу картину целиком, знаю всё обо всех, и это здорово помогает в организационной работе.

— То есть в другом коллективе ты бы просто занималась бумажной работой?

— Скорее всего, я предпочла бы что-то поинтереснее. В нашем хоре я работаю в первую очередь с людьми, и лишь во вторую — с бумагами.

— Несколько дней назад вы проводили прослушивания в хор. Расскажи, из каких городов к вам приезжали и как всё было организовано?

— Меня приятно удивило, что мы получили около 300 заявок из самых разных стран: Германия, Италия, Северная Европа, Греция. Были заявки из Новосибирска, Казани, Нижнего Новгорода, Санкт-Петербурга, Москвы (городов, в которых есть консерватории) и др., в том числе две заявки из Перми. И это понятно, потому что многие мечтают работать под руководством Теодора Курентзиса.

Просмотрев все видеозаписи, мы пригласили на очные прослушивания около 45 человек. Но заявок было так много, что мы решили провести вторую волну прослушиваний в конце сентября.

— Есть ли возрастные ограничения?

— Нет, мы смотрим на музыкальность, на то, как человек работает с материалом, в коллективе. Теодору очень важно, близок ли артист нам по духу.

— Сколько хористов приехало из Перми, и сколько ещё вы планируете набрать?

— Сейчас в коллективе 44 человека, но мы хотим, чтобы нас было 60 — по 15 певцов в каждой партии. Кроме этого, у нас планируются дополнительный состав и стажёрская группа. Идея стажёрской группы принадлежит Виталию Полонскому. В неё войдут перспективные артисты, которые не могут с нами работать постоянно. Мы будем их приглашать на проекты, где требуется большой состав хора. Нам нужно, чтобы к тому моменту они владели материалом и знали специфику нашей работы: особенности аутентичного пения, технику современного исполнительства и др.

— Сейчас коллектив отправляется на гастроли. Чем конкретно ты занимаешься на подготовительном этапе и в поездке?

— Сначала с Виталием Анатольевичем мы утверждаем гастрольный состав, который может меняться до последнего момента. Затем подбираем билеты, рейсы, вместе с тур-менеджером обсуждаем, как коллектив будет добираться из аэропорта в гостиницу, оттуда в концертный зал и т. д. На гастролях я везде сопровождаю артистов, если возникают проблемы, то решаю их.

— На последние гастроли вы ездили без оркестра: хор исполнял на Зальцбургском фестивале оперу Моцарта «Идоменей». Расскажи, как всё прошло?

— Мы провели в Австрии полтора месяца: это подготовительный этап и семь спектаклей.

— Но перед фестивалем вы уже давали этот спектакль в Перми?

— Нет, в Перми было концертное исполнение, в основном мы работали над музыкальной частью. За месяц до гастролей мы организовали приезд режиссера Питера Селларса, он с нами поработал, сделал некоторые сценические решения. Уже в Зальцбурге у нас был полноценный репетиционный блок, на котором мы прошли всё с режиссерской точки зрения.

Это был мой первый опыт таких долгих гастролей. Кроме меня, никого из администрации больше не было. Уровень организации в Европе достаточно высокий: изменения в графике минимальны, всё прошло гладко и все остались довольны. И это очень хорошо, потому что полтора месяца гастролей — это само по себе непросто. Ты в чужой стране, где все говорят на чужом языке, живешь ты хоть и в хорошем, но чужом доме, каждый день должен общаться с одними и теми же людьми. Как бы романтично ни звучало слово «гастроли», это не отдых, а работа.

— Расскажи о своём графике работы?

— Я просыпаюсь в 9 утра, ставлю чайник и проверяю, что нового мне прислали за ночь. Потом собираюсь на работу.

— То есть даже дома ты не перестаёшь быть менеджером?

— Да... Расписание корректируется каждый день, периодически появляются вопросы, которые нужно утрясти немедленно, так что я не могу себе позволить в нерабочее время отключить уведомления. При этом есть и такие обязанности, которые можно исполнять только в офисе.

— Случались ли нештатные ситуации? Кто-то опоздал на самолет, терял багаж?

— Любая такая ситуация — это проверка на стрессоустойчивость. Да, конечно, всякое бывало, причём потеря багажа — это как раз ситуация вполне штатная. Главное — понять, что я могу сделать и могу ли я это сделать прямо сейчас. Например, если человек опоздал на самолет — не под колёса же мне бросаться. Быстро сажусь и думаю, что лучше: поменять билеты или купить новые. Главное — не паниковать и не сдаваться.

— Какие ещё качества необходимы для этой профессии, кроме стрессоустойчивости и умения планировать?

— Я не такая уж и хладнокровная, на некоторые вопросы реагирую болезненно. Наши хористы — это моя любовь и боль, с каждым разговариваю отдельно. Важно находить индивидуальный подход. В каком бы настроении я ни была, что бы ни произошло накануне, я не имею права отмахнуться от человека с его просьбой.

Если заглянуть в мою переписку, станет ясно, что моя работа — отвечать на вопросы, на которые, кроме меня, ответа никто не знает. Будут ли завтра изменения, каким рейсом мы летим, что надеть на репетицию или концерт — длинное платье или короткое, куда обратиться, если на гастролях заболел зуб... В общем, моя работа — это целое искусство ответов на вопросы.

К сожалению, иногда возникают проблемы, которые, при всём желании, я не могу разрешить. Но и в этих случаях, я должна быть готова найти нужный ответ. Иногда от этого очень сильно устаёшь.

— Но тебе это нравится?

— Ты знаешь, менеджеры — это в какой-то степени секта мазохистов. Я часто вижу коллег, которым тяжело, которые устали, но зрители ничего не знают об их труде. Когда коллектив выходит на сцену, то, конечно, зритель не будет думать, что какие-то люди ставили станки, другие — заказали ноты, третьи — сделали визы, организовали билеты на самолет, воду в гримерные комнаты. В тот момент, когда в зале начинает звучать музыка, а за плечами осталась вся организационная часть, я испытываю моральное удовлетворение.

— А разве нельзя ту же работу выполнять с 9 до 18? Договориться, что ты не отвечаешь на вопросы в нерабочее время.

— Звонков после 11 вечера у меня обычно не бывает, но, с другой стороны, я не могу приказать зубу моего коллеги не болеть в пятницу вечером. Либо соглашаешься и внутренне сам с собой подписываешь договор, либо вовсе не стоит браться за такую работу. Но, конечно, выходные у меня тоже есть: мы все должны как-то перезагружаться.

У меня есть знакомые, которые в 7 вечера выходят из офиса и не думают о работе до утра, но у меня так никогда не получалось и, надеюсь, не будет. Я есть то, что я делаю, и я должна это делать хорошо, не ограничиваясь 8 часами в день.

— Ты бы смогла работать в другом коллективе или тебе нравится работать именно с маэстро Курентзисом?

— Безусловно, он заряжает, показывает, как можно жить музыкой. Он полностью отдается работе, и при этом в нём столько энергии, сколько я, наверное, ни у кого не встречала. Виталий Полонский, кстати, такой же. Когда он работает с хором, он меняется: вскидывает руки — и это совершенно другой человек. Он находится в потоке. Что-то услышал — и понимает, что нужно докрутить, чтобы звучало лучше. Внешний мир перестаёт его волновать. Мне очень нравится в musicAeterna, я никогда не думала о работе в другом коллективе. Впрочем, я и здесь ещё несколько лет назад работать не планировала.

24 сентября 2019 года

	Материал хорового портала Санкт-Петербурга «Корифей»